Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров| - Гюльшан Лятифхан

я жадно вглядывалась в мелькающий за стеклом родной пейзаж самого красивого полуострова в мире – Апшеронского. Красивее него мог быть только Остров Азераиды, на который хотел увезти меня Азер, мой ненаглядный возлюбленный...

Старый «Москвич» медленно катил в сторону нашей дачи, и я уже начала опасаться, что не доеду – настолько опасной была езда на этом насмерть заезженном, давно отжившем свой срок железном коне. «Как странно - думала я, - старая машина, которой давно пора на покой, сопротивляется, а молодой, пышущий здоровьем организм не желает больше бороться...»

Бедный старик-таксист, получив неслыханно щедрые «чаевые» из рук девчонки, недоверчиво смотрел на меня, не веря своему счастью.

- Я получила наследство, - успокоила я его. – Вы – первый, кто узнал об этом, и поэтому я хочу дать вам магарыч.

Машина спешно отъехала, а я с умиротворением улыбнулась тому, что осчастливила сегодня бедную семью таксиста. Наверное, до конца своей жизни, бедный старик будет рассказывать детям и внукам о дурочке, которая одарила его суммой, намного превышающей его годовалый заработок.

 

Глава 78

 

...Я стояла поодаль за забором нашей дачи, с тоской смотря на наши инжирные и тутовые деревья, на окна наших комнат, выходящие в сад, наши гамаки и качели, дедушкины цветы. Слѐзы текли из моих глаз, а я смотрела и вспоминала, как мы игрались в песке, валялись на гамаках, собирали ярко-красный сочный тут, взбираясь по ветвям шелковичного дерева... Теперь на этой даче, ставшей похожей на общежитие, жили малознакомые мне люди. Дачу покойного дедушки Ибрагима наши с Азером отцы дали в пользование несчастным беженцам из захваченного армянами района Физули - дальним родственникам тѐти Назлы. Сами же наши отцы, получившие в пользование элитные правительственные дачи в Загульбе, с тех пор не появлялись больше на даче своего отца. На даче нашего розового детства, которая теперь выглядела уродливо и заброшенно, доставшись в таком виде своей нынешней хозяйке – моей бибишке тѐте Фате...

Наглядевшись вдоволь, я уныло побрела к морю, волоча свою дорожную сумку. По дороге я вспомнила, что давно уже ничего не ела, и стала отрывать от фигового дерева, склонившего тяжелые ветви в сторону дороги, спелый янтарный инжир. У него был вкус солнца и запах моего детства...

«Хорошего, однако, мнения обо мне моя жена, если считает, что я в первый же день совместной жизни буду кормить еѐ харамом!!! Мы будем есть свой инжир, посаженный руками нашего родного деда на нашей собственной даче!» - вспомнила я слова Азера, сказанные в первое утро после нашего бракосочетания на Острове Азераиды. Слѐзы так и полились из моих глаз...

Я добралась до берега и долго гуляла по нему, пытаясь найти на нѐм хоть какие-то следы своего счастливого детства и нашей сказочной свадьбы, но все следы были смыты морем – непостижимый Каспий умел хранить тайны. Что ж, доверим старику самую последнюю и важную тайну всей моей жизни...

Царапая руки, я карабкалась по скалам, поднимаясь в нашу с Азером пещеру, где мы провели с ним незабываемую брачную ночь. В пещере было прохладно и сыро, совсем, как в день нашей свадьбы. Я аккуратно выложила из сумки всѐ самое ценное, чем обладала: наше с Азером свидетельство о браке, бережно обѐрнутое мною прозрачной плѐнкой; мамино свадебное платье, которое трепетно оберегала всю свою жизнь; непромокаемую сумочку с крошечными кассетками для диктофона и свою реликвию – магнитный шарик. Захватив с собой веревку и лезвие, я стала медленно спускаться к морю...

Дойдя до берега, я села на самой кромке воды, чтобы море омывало мои ноги и руки, не касаясь головы. Тѐплые волны ласкали меня так нежно, словно хотели слизнуть с меня всю горечь последних дней. Я вдохнула в себя упоительный морской воздух и задумалась...

Вода и суша, будучи такими разными, вечно сосуществовали в гармонии, и всех это соседство устраивало. А как иначе? Иначе земной шар перестал бы быть самим собой! Вот и в моем теле мирно жили и сосуществовали две разные крови - азербайджанская и армянская. Жили, не имея ни малейшего понятия о том, что окружающий мир не воспринимает это сосуществование. Следовательно, чтобы сделать мир счастливее, эту кровь нужно разделить, изъяв одну ее часть... Лазурная волна лизнула мне руку, словно подбадривая меня.

- Соскучился, дедушка Хазар? Сослужи мне последнюю службу, родной! – сказала я и резко полоснула лезвием по тыльной части левой руки – будущий врач, я знала наверняка, как попасть в вену. Теперь нужно быть начеку, чтобы не просчитаться, а то я не успею исполнить задуманное.

Итак, пять литров крови делим на два и выливаем в вечный Каспий два с половиной литра ненавистной армянской крови, которая отравила мою жизнь. Пусть половина моей крови, смешавшись с водами Каспия, очищается, а с оставшейся во мне другой - азербайджанской половиной – я исполню то, что задумала. Если я не смогла выполнить то, что завещано мне моими предками-тюрками - дождаться суженого неприкосновенной и незапятнанной – только так я смогу исправить эту чудовищную ошибку. Я не дам восторжествовать ничтожеству Рубену над своей плотью – я изгнала его мерзкую кровь из своего тела, вылив еѐ во всѐ прощающее и всѐ очищающее мудрое Каспийское море.

...Я пыталась оживить свои скудные познания в физике – в отличие от Азера я не была технарѐм. Даже на вступительных экзаменах по физике я умудрилась использовать шпаргалку... Как там это называлось – а, вспомнила! – сообщающиеся сосуды! Я – это сообщающийся сосуд, в котором смешались две жидкости одного цвета, но разного качества... Словно в подтверждение моих слов, из глаз моих потекли солѐные слѐзы, которые, смешиваясь с вытекающей из вены кровью, растворялись в бирюзовой воде Хазара. Подумать только: я, живой человек, была для окружающих всего лишь сообщающимся сосудом! Для всех, кроме Азера, который глядел в мою душу, а не в треклятые ДНК... Так радуйтесь же вы теперь, те, кто не мог простить мне моей крови! Я расплакалась... Если бы тѐтя Назлы приняла меня в тот день, я никогда бы не поехала в Москву и не стала бы жертвой насилия подлого дашнака. Я представила рыдающую над моей могилой тѐтю Назлы, которая ещѐ не раз пожалеет, что выставила за дверь свою невестку и своего родного... Но хватит жалеть себя, надо действовать!

Силы мои быстро убывали, а ведь мне нужно